In the modern world, technology plays a huge role in human life. Gadgets and the Internet have become part of our life, as well as other aspects of life, we can not imagine the process of learning without them. The Internet gave us access to a huge amount of information. The learning process has become much easier, because now, we can do homework or prepare a report without leaving home. But at the same time, technology often replaced the teacher.On the one hand, visually perceiving information is sometimes easier, and it's easier for a teacher to turn on a video for 10 minutes than spend that time on a speech that she/he needs to prepare. But at the same time, contact between the teacher and the student is lost, And the process of introducing technology into the learning process is becoming more active. More than once I've seen experiments conducted in some schools, when a live teacher was completely replaced by a computer. And, perhaps, not so far, teachers will be completely replaced by robotics...

Attitude to this process is a personal choice of each person.

Поставь над собой сто учителей — они окажутся бессильными, если ты не сможешь сам заставлять себя и сам требовать от себя. 
Сухомлинский В. А.

Очередной проблемой, с которой мне довелось столкнуться, это выставление оценок. Думаю, оценивание учащихся трудно давалось не только мне, но я постараюсь описать собственные причины...

Во-первых, очень трудно понять сам принцип, по которому выставляются оценки. В университете все просто: 20 контрольных точек — по 20 оценок у каждого, выводится среднее значение. В школе система совершенно иная: у одного слишком много оценок, у второго слишком мало, его-то и надо опрашивать, а у третьего мало, да еще и большинство двоек, поэтому спрашивать его нужно в определенные дни, чтобы подгадать тогда, когда он наверняка готов, потому что ставить очередную неудовлетворительную оценку и не хочется, и уже просто опасно. Во-вторых, совершенно мало времени. За 45 минут нужно умудриться сделать очень много: и домашнее опросить, и новую тему выдать, и объявления сделать, еще и донести это максимально быстро и понятно. Вот и происходит так, что ты стараешься опросить как можно больше учеников, а в итоге понимаешь, что ты толком никого не опросил. Одна из ошибок, с которой сталкиваются многие, на мой взгляд, молодые преподаватели. К тому же, у практикантов к ученикам особое отношение в том плане, что многие руководствуются политикой «двойки/тройки ставить не хочется, а пятерок не жалко». В итоге даже самые неуспевающие ученики начинают пусть и незаслуженно, но получать хорошие оценки, что вызывает недовольство у преподавателя, который знает способности ученика и понимает необъективность поставленной отметки. Но здесь уже играет роль человеческий фактор… Никогда не считала себя чересчур жалостливым или сентиментальным человеком, но смотришь на большинство детей и так не хочется вообще кому-то отрицательные оценки ставить. У многих объективно низкий уровень, но ты сразу начинаешь искать оправдывающие факторы. Вот сидит девочка: не готово домашнее задание, отвечает плохо и неуверенно, но настолько милая и тихая на вид, что рука не поднимается вывести двойку и тут начинаешь мысленно искать повод этого не делать, думая, что «всякое бывает», «на следующий урок подготовится», ну, она… во! у нее глаза красивые" и тому подобное.

Для меня эта проблема была не столь серьезной, поскольку выход я нашла быстро. По окончании урока я просто никому не ставила оценки, точнее просто высказывала свое мнение преподавателю относительно активных ребят, которые на уроке проявили себя лучше остальных, а ребята, которые были пассивными, вялыми и были не готовы, оценивала уже Лариса Борисовна на свое усмотрение. Или еще одним хорошим способом является письменная проверочная работа. Пусть она будет и небольшая, зато она позволит выяснить подготовленность каждого учащегося к уроку, к тому же, оценка уже будет максимально объективной. Разумеется, со временем, те, кто останутся работать учителями, утратят этот неуместный сентиментализм и станут холодно и трезво оценивать знания и подготовку учащегося, но пока это, я думаю, даже не проблема, а небольшое преткновение на пути к званию «педагог».

Учитель — это человек, который думал, что любит детей. (С)

Еще одной проблемой, с которой столкнулась лично я — это ошибки в речи. Разумеется, мы все их делаем и все с ними сталкиваемся, тем более, что по большому счету, мы сами еще учим язык. Но во время урока, когда ты чувствуешь все же небольшое, но волнение, когда понимаешь, что время на «подумать» нет, начинаешь ляпать глупейшие ошибки, которые никогда бы не допустила в другой ситуации. Наверное, мы все привыкли к университету в том плане, что, когда ты сидишь перед учителем английского и пересказываешь очередную главу книги, ты понимаешь, что ты, во-первых, учащийся, а во-вторых, всегда есть время подумать, замолчать на какое-то время, а если нужно, то и спросить у преподавателя слово, которое ты не знаешь, но после озвучивания которого ты обязательно хлопнешь себя ладонью по лбу и скажешь: «Блин, точно, я так и подумал(а)» А в школе ситуация совершенно иная. 

Во-первых, большую часть времени стараешься говорить на английском, все-таки это практика по английскому, а не по русскому, во-вторых, практически никогда нет дословных записей, есть план, но ведь читать по листку, не отрываясь, не будешь, так что, как бы ты не готовилась, речь, по большому счету, спонтанная, ну, а в-третьих, всегда присутствует осознание, что если ты запнешься или забудешь слово, то подсказать тебе будет некому, ведь ты уже учитель и помощи все ждут уже от тебя… Поэтому я всегда стараюсь говорить без заминок и пауз, отчего с непривычки еще проскакивают ошибки, которые ты иногда замечаешь сама (а зачастую умудряешься сама же их и исправить), а иногда и вовсе их не видишь. И каково же было мое удивление, когда после первого отведенного занятия Лариса Борисовна озвучила мне мои хоть и немногочисленные, но ошибки. Одной из которых был вопрос «Who knowS?», а также перл вроде «more louder». И это неловкое чувство, когда ты прекрасно знаешь, как говорить правильно, но слово не воробей и сказанного не воротишь. Учитель с недоумением на тебя смотрит, пытаясь, видимо, понять, то ли ты переволновалась, то ли ты грамматику знаешь не лучше пятиклассника, а ты стоишь и хлопаешь глазами, вспоминая, когда именно ты ляпнула такую чушь. В такой момент хочется до посинения доказывать, что я правда знаю, как правильно и это всего лишь от волнения и непривычки такой быстрой спонтанной речи, но в следующий урок ты снова делаешь не менее глупые ошибки. И на вопрос учителя «Как ты это умудрилась ляпнуть?» хочется ответить лишь одно...

Универсального решения, я думаю, нет. Но лично для себя я вынесла несколько правил. Первое — это поменьше волноваться, что я с успехом стала осуществлять, второе — периодически говорить на русском. Ведь лучше, если какая-то часть урока будет проходить на родном языке. Это помогает детям не «перегружаться» от большого количества незнакомых для них слов, а также помогает самому учителю не делать глупых ошибок.

P.S. Спасибо большое Black Cat за эпиграф, это просто попадание в десятку 

Свойство учителя — не колебаться в том, что сам он говорит. 
(Иоанн Златоуст)

Сегодня прошло очередное занятие, на котором я снова столкнулась с проблемой, которая сопровождает меня в течение всей практики. И эта проблема периодически всплывает на протяжении всего урока… Придя в эту школу, я ожидала увидеть несколько иной уровень владения языка учащимися, и мои ожидания, как выяснилось, были оооочень завышены. Но проблема несколько в другом. Каждый раз, перед очередным уроком английского, Лариса Борисовна объясняла нам, что должно входить в урок: какую тему нужно объяснить, на какую устроить опрос, а также говорила о том, чего они еще не проходили. И каждый раз все казалось предельно ясным и понятным. Ты приходишь домой, готовишь план, ищешь какую-то дополнительную информации и интересные задания, а потом эти задания убираешь на самом уроке...

Учебная деятельность в самом разгаре, ты стоишь у доски под пристальным взглядом учителя Ларисы Борисовны, которая все внимательно слушает и подмечает твой любой, извините за выражение, косяк, с последней парты И в ходе урока периодически слышится ее «А мы этого еще не проходили». И мне в очередной раз приходится убирать интересное, на мой взгляд, задание, которое продумывалось не так уж и мало времени. Разумеется, винить в этом некого: оговорить все нюансы преподаватель не может, а для практикантов, которые никогда не имели дело с детьми в подобной области, очень трудно сориентироваться. Многие, возможно, скажут о том, что мы сами не так уж давно закончили школу и должны помнить программу, но лично я заканчивала лицей, где было углубленное изучение физико-математических наук, и хоть английский там стоял далеко не на первом месте, все же программа координально отличалась, да и английский, несмотря на математическую направленность, изучался с первого класса. 

В результате, частенько приходится «перестраиваться» на ходу, убирать какие-то задания, которые были расчитаны на определенное время, отчего возникают неловкие паузы, которые не всегда с ходу удается устранить. Иногда задание занимает по времени минут 10-15, и тут вдруг выясняется, что эта тема еще не была пройдена, и ты хаотично «роешься» в голове и пытаешься «откопать» решение, как же достойно выйти из ситуации, чтобы не выглядеть неподготовленной и не выдать что-то вроде «Ээээ, ну ладно, мы не будем это делать, так что… а, короче, забейте». 

Решение проблемы здесь вижу единственным: для этого необходимо время. Ведь только со временем удастся полноценно включиться в работу и более детально изучить и уровень подготовленности как всего класса, так и отдельного ученика в целом. 

Плох тот ученик, который не превосходит учителя. (Леонардо да Винчи).

Очередной проблемой, с которой мне пришлось столкнуться, оказался мальчик, который по какой-то причине пропустил предыдущий урок. Лариса Борисовна сразу сказала, что ребенок проблемный тем, что слишком много говорит и активничает на уроке. Я тогда еще мысленно усмехнулась… как активность ребенка может нарушать общую дисциплину класса? Как оказалось, может.

На уроке я сразу поняла, о ком шла речь, потому что не заметить этого юного Эйнштейна было невозможно. С первых минут мальчик, которого зовут Антон, стал проявлять инициативу: отвечать на вопросы, активно участвовать в обсуждении и так далее. Все бы хорошо, вот только он совершенно не давал другим детям открыть рот, да и вообще подумать. Учительница сказала, что он занимается с репетитором, хотя это было и так заметно: уровень мальчика был гораздо выше других, и выполнять задания, которые были предназначены для всех, ему было откровенно скучно. Его самоуверенность порой раздражала, поскольку он явно демонстрировал свое интеллектуальное превосходство над другими детьми: раскачивался на стуле, постоянно выкрикивал правильные ответы и не хотел записывать выдаваемый материал, всем своим видом выражая то, что все это ему и так известно и он не считает нужным вновь к этому возвращаться. Язык так и чесался выдать что-то вроде приевшейся всем ученикам учительской шутки: «Раз ты такой умный, может ты выйдешь к доске и продолжишь вместо меня?». Но, разумеется, я этого не сделала. Никогда не думала, что чрезмерная активность одного ребенка может стать своеобразной проблемой. Затем дома я поразмыслила над произошедшим на уроке и до меня вдруг дошло, что это вовсе и не проблема, ведь этот мальчик может стать хорошим помощником для учителя.

На следующем же уроке я вызвала Антона, а также еще двух учащихся по желанию к доске написать формулы образования пассивного залога, а также привести три собственных примера. Пока ребята писали у доски, а спокойно работала с классом устно, и устроила небольшой опрос, затем мы уже все вместе проверили записи учащихся на доске, которые, к слову сказать, отлично справились. В дальнейшем я стала частенько пользоваться этой «уловкой». И это прекрасно помогало. Пару раз я предлагала ему индивидуальное задание, но чаще всего преглашала к доске выполнить необходимые записи. Во-первых, это была прекрасная помощь для меня, а во-вторых, это позволяло самому Антону принимать активное участие на уроке, но при этом не мешать отвечать другим детям. В общем, «проблемный» ученик перестал быть проблемой. Разумеется, занимать его всегда не удается и приходится прибегать не только к методу пряника, но и к методу кнута в том числе. К слову сказать, на строгие замечания он реагирует вполне адекватно, и на время это действует. К тому же, он прекрасно справляется с групповой работой и берет на себя роль лидера. Остальные ученики автоматически пытаются подстроится под него. Вот только выступать от группы ему не разрешаю, стараюсь привлечь менее активных, правда Антон все равно умудряется подсказать и помочь. Но, может, это и к лучшему… Так что, нужно каждый, на первый взгляд, недостаток превращать в достоинство и постараться зачастую посмотреть на проблему под другим углом. Может, это окажется вовсе и не проблемой?

P.S.  На фотографии парень в синей рубашке и есть Антон. Фото сделано как раз в тот момент, когда была работа с пассивным залогом. 

Учительство не утраченное искусство, но уважение к учительству утраченная традиция. (Жак Барзэн)

Свой следующий урок я решила начать, как нас учила Светлана Владимировна, с небольшой разминки, чтобы позволить детям отойти от предыдущего урока и плавно переключить мозговую деятельность на английский. Но эта затея была на корню загублена равнодушием и нежеланием что-либо делать учащихся. Когда я только продемонстрировала готовый план учительнице английского Ларисе Борисовне, она сразу сказала, что идея далеко не самая лучшая, и разумней было бы подготовить что-то более тихое и менее подвижное, но я все же решила, что попробую и привела несколько аргументов в пользу подобного вида деятельности. На что Лариса Борисовна лишь по-доброму усмехнулась, и сказала: «Ну, попробуй». И только потом я поняла, что надо было прислушаться...

Правила небольшой игры объяснять было нелегко, тем более, когда у доски стоит 17 человек. Разумеется, чтобы показать себя «во всей красе» объясняла на английском, не вставляя ни одного слова на русском. Объясняла минуты 3, разжевывая и жестикулируя, пытаясь показать, что мне от них нужно. На мой конечный вопрос «is it clear?» увидела семнадцать пар округлившихся глаз и полное непонимание. Наплевав на идею объяснить на английском, быстро рассказала все то же самое, но на русском. Но и здесь увидела лишь вялые лица и чуть ли не откровенное зевание. Когда мы проводили разминки в университете на уроке Светланы Владимировны, они все воспринимались на «ура», особенно подвижные. Отсидев в одном положении несколько уроков, мы были просто рады размяться. Несмотря на то, что мы старше тех школьников, у которых преподаем английский, мы с гораздо большим интересом и позитивом подошли к выполнению заданий, которые сами и разработали. Учащиеся моего класса разве что не зевали, хотя сама игра задумывалась быть очень энергичной и подвижной. Большинство откровенно демонстрировали всем своим видом, что делают мне гигантское одолжение, что меня жутко раздражало. И с первых минут разминки меня посетила мысль: «Такие маленькие, а уже такие циники». Я всегда думала, что детьми любого возраста игры будут восприниматься на «ура», но это оказалось не так. После окончания разминки они приземлились на свои места с выражением лица: «ну наконец-то»...
В общем, идея с подвижной разминкой оказалась провальной, хотя сама Лариса Борисовна сказала, что зная этих детей, она ожидала худшего, а в целом все прошло вполне неплохо. Ну да, возможно, только себе я представляла все это несколько по-другому.

Решение проблемы было достаточно примитивным и простым: я просто убрала подвижные разминки. Исключить их совсем не удастся, поскольку детям трудно сразу переключиться с одного предмета на другой и включиться активно в работу, поэтому я просто заменила активные игры на работу с места, а также работу по группам. И в этом, оказалось, гораздо больше плюсов: во-первых, это позволяет сконцентрироваться на самом языке, а не на каких-то активных физических упражениях, во-вторых, это позволяет существенно сэкономить время урока. А самое главное, я поняла, что то, что подходит одним — совершенно неприемлемая модель поведения для других. Дальнейшие уроки, построенные по новой схеме, проходили более гладко и уже без таких неловких заминок и пауз, которые присутствовали на первом уроке. 

Для того чтобы обучить другого, требуется больше ума, чем для того чтобы научиться самому. (Мишель де Монтень)

Идя на практику, первое, с чем я морально готовилась столкнуться — это ужасная дисциплина и взбалмошно-неугомонные дети. Насмотревшись на перемене на визги, топот и, мягко говоря, на неадекватное поведение некоторых детей, заходить в класс как-то не хотелось. Но здесь меня меня ожидал приятный сюрприз: класс, на который меня поставили, оказался вовсе не неуправляемым, как я ожидала, а скорее наоборот, — чересчур тихим, я бы даже сказала, аморфным. Зайдя в класс, на лице многих я «прочитала» недовольное: «Приперлась тут...». Большинство детей откровенно демонстрировали свое нежелание идти на контакт с незнакомым человеком, тем более, который пришел к ним на время. Сначала я даже обрадовалась: значит, проблем как таковых не будет, но не тут-то было...

При дальнейшей работе с классом я поняла, что что радоваться было рано, а растормошить детей и заставить их что-либо делать еще труднее, чем утихомирить их. Первое, на что я обратила внимание с первых минут урока — это то, что многие дети совершенно не хотели читать что-либо на английском, я уже молчу про какие-то дискуссии и обсуждения. Причиной тому был, как я поняла, обыкновенный страх и стеснение. На самом деле, меня это не сильно удивило, поскольку многие, думаю, сталкивались с этой проблемой при изучении иностранного языка. Страх сделать ошибку и быть осмеянным своими одноклассниками привел к тому, что большиство детей читали себе под нос, совершенно невнятно и тихо отвечали на вопросы, а также «съедали» окончания слов, а то и слова полностью. «Раскрутить» таких детей на диалог и какое-либо обсуждение оказалось совершенно не просто. В данном случае, на мой взгляд, к этой проблеме примешивался еще и страх и, возможно, нежелание контактировать с новым человеком. Некоторые откровенно отмалчивались даже в том случае, если вопрос был адресован конкретно им.

Правда решение проблемы оказалось не таким уж замысловатым: первое, что я сделала на следующем уроке — это постаралась организовать ход урока и донести новую тему, по большей части, в игровой форме и форме групповой работы. И это в первое же время дало, хоть и незначительные, но результаты. Даже самые молчаливые ребята стали потихоньку включаться в работу своей группы и озвучивать свои мысли по поводу заданной темы. Очень хорошо действовали периодическая похвала и исправления ошибок в максимально деликатной и мягкой форме. Видя то, что даже малейшие их попытки начать говорить не только не высмеиваются, а скорее наоборот, поощряются, некоторые учащиеся стали понемногу преодолевать этот барьер. Пусть и несмело, и совершая большое количество ошибок, но все же они стали пытаться, а к некоторым стало приходить понимание того, что ошибаться — это нормально, тем более при изучении чужого языка. Разумеется, эти изменения пока не сильно заметны, но прошло слишком мало времени. Главное, на мой взгляд, в решении этой проблемы, которая является не такой уж и редкой, — это привлечение к работе, в первую очередь, самых стеснительных учащихся, и, разумеется, постоянное поощрение и похвала, пусть даже за самые незначительные достижения. Ведь основная задача — донести до ребенка, что ошибки в каждом начинании — это абсолютно нормально, и каждая ошибка будет ни в коем случае не высмеяна, а корректно и деликатно исправлена. А все остальное — вопрос времени.